Сто два года назад в Москве левыми эсерами был убит посол Германии Вильгельм фон Мирбах.

Это произошло в связи с тем, что к лету 1918 года в правительстве Советской России резко обострились противоречия между большевиками во главе с Лениным и их недавними союзниками – партией левых социалистов-революционеров (эсеров). Яблоком раздора между ними стала проблема соблюдения условий Брестского мира с Германией, заключенного в феврале того же года на очень тяжелых, унизительных для России условиях, связанных с многочисленными территориальными потерями (Украина, Белоруссия, Прибалтика...).

Лидеры левых эсеров выступали за возобновление революционной войны с Германией, а Ленин считал таковую гибельной для революции. Открытая полемика по этому поводу вспыхнула на Пятом Всероссийском съезде советов, открывшемся в начале июля в Москве. В результате всего этого, с целью спровоцировать разрыв Брестского мира, начальник одного из отделов ВЧК Яков Блюмкин подготовил покушение на посла Германии в Москве Вильгельма фон Мирбаха.

6 июля 1918 года у ворот германского посольства в Денежном переулке остановился «паккард» ВЧК. Из машины вышли левые эсеры Яков Блюмкин и Николай Андреев. Швейцару посольства они показали удостоверение ВЧК и потребовали личной встречи с немецким послом. Мирбах, опасавшийся покушения, избегал встреч с посетителями, но, узнав, что прибыли официальные представители ВЧК, решил выйти к ним.

Во время беседы Блюмкин выхватил револьвер и открыл огонь. Мирбах, вскочив с кресла, бросился бежать. Андреев бросил бомбу, она не взорвалась. Тогда он выстрелил в графа и смертельно ранил его. Блюмкин поднял неразорвавшуюся бомбу и снова бросил. Раздался взрыв. В 3 часа 15 минут того же дня граф Мирбах скончался. Террористам удалось скрыться.

После убийства Мирбаха воинские части, контролировавшиеся левыми эсерами, подняли мятеж в Москве с целью свержения большевиков. Ими был арестован председатель ВЧК Феликс Дзержинский. В ответ по приказу Ленина была арестована вся лево-эсеровская делегация на съезде советов. В течение нескольких часов эсеры имели шансы на победу, однако, после того как большевиков поддержали воинские части латышских стрелков, срочно введенные в Москву Троцким, мятеж был подавлен (источник - calend.ru).


Граф Мирбах стал первым иностранным послом, аккредитованным при советском правительстве. Но в Москве не все были ему рады. И не стеснялись это отношение показать. После беседы с наркомом по иностранным делам Георгием Чичериным 26 апреля 1918 года посол вручил верительные грамоты председателю ВЦИК Якову Свердлову. «Чичерин,— докладывал Мирбах в Берлин,— приветствовал меня в весьма сердечном тоне и совершенно явно стремился с первого же дня установить отношения, основанные на взаимном доверии… Более сильные личности меньше стеснялись и не пытались скрывать свое неудовольствие. Это прежде всего председатель Исполнительного Комитета Свердлов. Вручение моих верительных грамот происходило не только в самой простой, но и в самой холодной обстановке… В его словах ясно чувствовалось негодование. По окончании официальной церемонии он не предложил мне присесть и не удостоил меня личной беседы».

Между тем глава первого советского правительства Ленин дорожил мирным договором и прислушивался к мнению Берлина. Оттого послу Мирбаху приписывали особое влияние на Кремль. Германский дипломат, однако, быстро пришел к выводу, что «большевизм достиг конца своей власти», и даже пытался установить контакты с оппозиционными политиками. 25 июня 1918 года он докладывал в Берлин: «После более чем двухмесячного наблюдения я не могу более ставить благоприятный диагноз большевизму: мы, бесспорно, находимся у постели тяжелобольного; и хотя возможны моменты кажущегося улучшения, но в конечном счете он обречен».

Обреченным, увы, оказался сам Мирбах.

4 июля 1918 года в Большом театре открылся V всероссийский съезд Советов, который привел к расколу взявшую власть после Октябрьского переворота коалицию большевиков и левых эсеров. Напомним кратко хронику событий: в октябре 1917 года партия социалистов-революционеров раскололась — правые эсеры выступили против захвата власти большевиками, в то время как левые поддержали Ленина, вошли в правительство, заняли важные посты в армии и ВЧК. Вождь левых эсеров Мария Спиридонова стала заместителем председателя ВЦИК (ее называли самой популярной и влиятельной женщиной в России).

Ленин ценил союз с левыми эсерами, которых поддерживало крестьянство. Но сотрудничество постепенно сходило на нет, потому что левые эсеры все больше расходились с большевиками. Большевики не хотели раздавать землю крестьянам и заводили в деревне комитеты бедноты, которые просто грабили зажиточных крестьян. Окончательный раскол произошел из-за сепаратного мира с Германией. Левые эсеры потребовали расторжения Брестского договора, считая, что он душит мировую революцию. И вот в июле нарыв лопнул.

Настроения на V съезде Советов царили антибольшевистские, и их градус от заседания к заседанию рос. Представитель Украины рассказал, что украинцы уже восстали против германских оккупационных войск, и призвал революционную Россию прийти им на помощь. Среди гостей съезда находился и германский посол, присутствие которого электризовало левых эсеров. Они скандировали: «Долой Мирбаха!». Член ЦК партии левых эсеров Борис Камков с трибуны съезда назвал большевиков «лакеями германского империализма». «Диктатура пролетариата превратилась в диктатуру Мирбаха,— заявил он и пригрозил большевикам: Ваши продотряды и ваши комбеды мы выбросим из деревни за шиворот…»

6 июля несколько членов эсеровского ЦК демонстративно покинули Большой театр, где шел съезд Советов, и обосновались в штабе кавалерийского отряда ВЧК в Покровских казармах в Большом Трехсвятительском переулке (отрядом командовал эсер Дмитрий Попов, моряк-балтиец и член ВЦИК).

Именно тогда руководитель московских эсеров Анастасия Биценко тайно передала Блюмкину и Андрееву бомбы, предназначенные германскому послу: его убийство должно было стать сигналом к мятежу (имя изготовителя бомб держалось тогда в особом секрете. Сегодня оно известно: это член ЦК партии левых эсеров Яков Фишман, будущий генерал, доктор химических наук и начальник военно-химического управления Красной армии. В царское время он бежал с каторги, уехал за границу и окончил химический факультет в Италии). Мирбаху оставалось жить считанные часы.

Подпись Дзержинского на мандате, который Блюмкин предъявил в посольстве, была поддельной, но печать — подлинной. Ее приложил к мандату заместитель председателя ВЧК левый эсер Вячеслав Александрович (настоящая фамилия — Дмитриевский, партийный псевдоним Пьер Оранж). Он был бескорыстным человеком, мечтал о мировой революции и всеобщем благе. Шесть лет провел на каторге, бежал. Александровича избрали в исполком Петроградского Совета, назначили заместителем Дзержинского в ВЧК. Феликс Эдмундович объяснял после мятежа: «Права его были такие же, как и мои. Он имел право подписывать все бумаги и делать распоряжения вместо меня. У него хранилась большая печать, которая была приложена к подложному удостоверению от моего якобы имени, при помощи которого Блюмкин и Андреев совершили убийство. Александровичу я доверял вполне».

Вячеслав Александрович заведовал ключевым отделом «по борьбе с преступлениями по должности». Ему было поручено «очистить ряды Советской власти от провокаторов, взяточников, авантюристов, всевозможных бездарностей, лиц с темным прошлым». Назначение оказалось неудачным: это была работа не для Александровича. «То, что творилось в ВЧК,— вспоминала хорошо знавшая его Александра Коллонтай,— шло резко и вразрез с убеждениями революционера, ненавидевшего страстно, непримиримо "сыск" и все, что пахло "полицейщиной" и административным насилием… Чем заметнее становилось противоречие между тем делом, которое изо дня в день творили Александрович и его сотрудники, и его принципами и убеждениями, тем громче требовала его революционная совесть "очищения" и искупления… В таком состоянии люди идут только на самоубийство либо на акт величайшего самопожертвования… Взрыв во дворце Мирбаха должен был быть сигналом для все еще медлящих пролетариев Германии и Австрии».

Вячеслав Александрович не только заверил печатью поддельный мандат Блюмкина и Андреева, но и написал записку в гараж ВЧК, чтобы им выделили автомобиль…

Яков Блюмкин был очень молодым человеком: после Февральской революции, когда он вступил в партию левых эсеров, ему было всего 17 лет. В июне 1918 года его утвердили начальником отделения ВЧК по противодействию германскому шпионажу. Но меньше чем через месяц — после Брестского мира — отделение ликвидировали: какая борьба с германским шпионажем, если у нас с немцами договор?

И вот в одночасье все меняется: «Я беседовал с послом, смотрел ему в глаза,— рассказывал потом Блюмкин,— и говорил себе: я должен убить этого человека. В моем портфеле среди бумаг лежал браунинг. "Получите,— сказал я,— вот бумаги",— и выстрелил в упор. Раненый Мирбах побежал через большую гостиную, его секретарь рухнул за кресло. В большой гостиной Мирбах упал, и тогда я бросил гранату на мраморный пол…»

Убийство посла стало сигналом к восстанию. Левые эсеры располагали вооруженными отрядами в Москве и считали, что вполне могут взять власть в стране: на выборах в Учредительное собрание деревня проголосовала за эсеров, которые обещали дать им землю, и на выборах в Советы им достались голоса почти всех крестьян.

Потом, уже после подавления эсеровского мятежа, проведут следствие. По указанию Ленина допросят Дзержинского: он сам был под подозрением — ведь в мятеже участвовали его подчиненные. И как он умудрился проморгать, что на его глазах зреет заговор? «Приблизительно в середине июня,— расскажет Дзержинский на допросе,— мною были получены сведения, исходящие из германского посольства, подтверждающие слухи о готовящемся покушении на жизнь членов германского посольства и о заговоре против Советской власти. Предпринятые комиссией обыски ничего не обнаружили. В конце июня мне был передан новый материал о готовящихся заговорах... Я пришел к убеждению, что кто-то шантажирует нас и германское посольство».

Об убийстве Мирбаха — час спустя — председатель ВЧК узнал не от своих подчиненных, а от Ленина.

Поехал в Денежный переулок: «С отрядом, следователями и комиссаром — для организации поимки убийц. Мне показана была бумага — удостоверение, подписанное моей фамилией…» Импульсивный Дзержинский бросился в штаб отряда Попова, где собрались члены ЦК партии эсеров, требовал выдать Блюмкина, угрожал: «За голову Мирбаха ответит своей головой весь ваш ЦК». Видный эсер Владимир Карелин, недавний нарком имуществ (ушел в отставку в знак протеста против Брестского мира), предложил разоружить охрану Дзержинского. Чекисты не сопротивлялись. Александрович объявил председателю ВЧК: «По постановлению ЦК партии левых эсеров объявляю вас арестованным»…

Оставшись без председателя, подчиненные Дзержинского не знали, что делать. Чекисты растерялись. Александрович приехал на Лубянку и распорядился арестовать члена коллегии ВЧК Мартына Лациса (Яна Судрабса). Матросы хотели расстрелять Лациса. Александрович его спас: «Убивать не надо, отправьте подальше». Левые эсеры захватили телеграф и телефонную станцию, напечатали свои листовки. Военные, присоединившиеся к ним, предлагали взять Кремль штурмом. Но руководители эсеров действовали нерешительно — боялись, что междоусобная схватка с большевиками пойдет на пользу буржуазии. Исходили из того, что без поддержки мировой революции подлинный социализм в России не построить. Рассчитывали на поддержку революционного движения в Германии. И полагали, что Брестский мир задержал германскую революцию на полгода. Мария Спиридонова писала Ленину: «Мы не свергали большевиков, мы хотели одного — террористический акт мирового значения, протест на весь мир против удушения нашей Революции. Не мятеж, а полустихийная самозащита, вооруженное сопротивление при аресте. И только».

Пассивная позиция эсеров позволила большевикам перехватить инициативу. Ликвидацию мятежа взял на себя нарком по военным и морским делам Троцкий. Он вызвал из-под Москвы два латышских полка, верных большевикам, подтянул броневики и утром 7 июля приказал обстрелять штаб Попова из артиллерийских орудий. Через несколько часов левые социалисты-революционеры сложили оружие. К вечеру мятеж был подавлен (последствия известны: после июльских событий социалисты-революционеры были изгнаны из политики и из государственного аппарата и уже не имели возможности влиять на судьбы страны; российское крестьянство лишилось своих защитников; позднее, при Сталине, всех видных эсеров уничтожили)…

А тогда по горячим следам Дзержинский арестовал Вячеслава Александровича и приказал его расстрелять, как и еще 12 чекистов из отряда Попова. Сам Попов успел уйти в Харьков, оказался в советниках у Махно, но в итоге все равно попал к Дзержинскому и был расстрелян в 1921 году (уже в наше время Александрович и Попов были реабилитированы — как незаконно репрессированные). Убийцы немецкого посла Блюмкин и Андреев бежали на Украину, где левые эсеры действовали активно (30 июля 1918 года они убили в Киеве командующего германскими оккупационными войсками генерал-фельдмаршала Германа фон Эйхгорна). Андреев вскоре заболел сыпным тифом и умер, а Блюмкин включился в процесс: принимал участие в неудачной попытке покушения на главу украинской державы гетмана Павла Скоропадского. Но уже весной 1919 года вернулся в Москву и пришел с повинной в ВЧК.

На суде объяснил, почему он убил Мирбаха: «Я противник сепаратного мира с Германией, постыдного для России... Но кроме общих и принципиальных побуждений на этот акт толкают меня и другие побуждения. Черносотенцы-антисемиты с начала войны обвиняли евреев в германофильстве, а сейчас возлагают на евреев ответственность за большевистскую политику и сепаратный мир с немцами. Поэтому протест еврея против предательства России и союзников большевиками в Брест-Литовске представляет особое значение. Я как еврей и социалист взял на себя свершение акта, являющегося этим протестом». В Германии к тому времени произошла революция, о графе Мирбахе никто не сожалел, так что его убийцу сначала приговорили, а затем, 19 мая 1919 года … амнистировали. Он воевал потом на Южном и других фронтах Гражданской, учился в Военной академии, работал в секретариате наркома Троцкого, а в 1923 году его вернули в органы госбезопасности. Правда, в 1929-м все же расстреляли (не за Мирбаха — за связь с Троцким).

Кого же наказали за теракт в Денежном переулке? Да никого. Мария Спиридонова, правда, взяла на себя ответственность за убийство германского посла: кляла себя за непредусмотрительность, за недальновидность, за то, что поставила под удар партию… Но не за то, что приказала убить невинного человека.

Ее биография поразительна: с того момента, когда 16 января 1906 года она застрелила советника Тамбовского губернского управления Гавриила Луженовского, усмирявшего крестьянские бунты, и до того дня, когда ее расстреляют 35 лет спустя, она провела на свободе всего два года: менялись режимы, вожди и тюремщики, но власть предпочитала держать ее в камере.

Марию Спиридонову казнили осенью 1941 года. Немецкие войска наступали, Сталин не знал, какие города он сумеет удержать, и велел наркому внутренних дел Берии уничтожить «наиболее опасных врагов», сидевших в тюрьмах. 6 сентября Берия представил вождю список. Сталин в тот же день подписал совершенно секретное постановление Государственного комитета обороны: «Применить высшую меру наказания — расстрел к ста семидесяти заключенным, разновременно осужденным за террор, шпионско-диверсионную и иную контрреволюционную работу. Рассмотрение материалов поручить Военной Коллегии Верховного Суда». Приговоры оформили за один день. Попавших в список заключенных Орловского централа вызывали по одному: запихивали в рот кляп, стреляли в затылок, грузили в грузовики и везли закапывать в Медведевский лес. Там и покоится Мария Спиридонова. Ирония судьбы: она потеряла в своей жизни все, включая свободу, поскольку 6 июля 1918 года подняла мятеж против сотрудничества с Германией, а ее уничтожили под предлогом того, что она может перейти на сторону немцев.

И еще одна грустная деталь: родственник убитого эсеровскими боевиками в Москве посла Мирбаха — военный атташе посольства ФРГ в Швеции барон Андреас фон Мирбах — тоже будет убит боевиками: из ультралевой западногерманской организации «Фракция Красной армии». Это случится в Стокгольме в 1975 году… (материал из статьи Леонида Млечина).


Но кто же на самом деле организовал убийство немецкого посла. Кому это было выгодно?

Традиционно считается, что вдохновителями и организаторами этого теракта были левые эсеры, входившие тогда вместе с большевиками в правящую коалицию. Действительно, в тот же день левые эсеры подняли мятеж, стремясь стать единственной в России правящей партией. Однако тут появляется одна логическая нестыковка: если эсеры действительно намеревались прийти к власти и объявить войну Германии, то они просто-напросто могли официально выслать Мирбаха из страны, как делается в случае объявления войны. Зачем было его убивать? Это убийство выглядело бы логичным, если бы оно было осуществлено уже после провала мятежа – прийти к власти не получилось, так давайте хотя бы ввергнем большевиков в войну с Германией. Но зачем убивать посла перед самым началом восстания?

Более логичной выглядит вторая версия: Яков Блюмкин и его напарник – фотограф ВЧК Андреев действовали по собственной инициативе. Однако если приглядеться к личности Блюмкина повнимательнее, то вырисовывается одна очень интересная подробность: Блюмкин приехал в Москву из Одессы не один – вместе с ним под именем Жорж де Лафар приехал и его родственник Соломон Гершевич Розенблюм, ныне более известный как Сидней Рейли. Ещё в 1897 году одессит Шломо Розенблюм, учась в Вене, познакомился с англичанкой Маргатет Рейли. Эта самая миссис Рейли, в девичестве Фейга Кац, за 10 лет до этого вышла замуж за пожилого британского полковника, взяв при этом его фамилию и поменяв своё имя на имя его покойной первой жены. Удачно овдовев, новоиспеченная англичанка выходит замуж за молодого Шломо Розенблюма, даёт ему фамилию Рейли и привозит его в Лондон, где тот поступает на службу в британскую разведку. В 1898 году лейтенант Рейли действовал в заграничной организации российских революционеров «Общество друзей свободной России», с 1903 года был в русском Порт-Артуре под видом торговца строительным лесом, там вошёл в доверие командования русских войск и добыл план укреплений, который продал японцам.

В феврале 1918 Рейли появляется в красной Одессе в составе союзнической миссии английского полковника Бойля и тут встречается со своим двоюродным племянником, которого до этого никогда не видел. его семья до первой мировой войны жила в Лемберге – так в Австоро-Венгрии назывался нынешний Львов. В этом городе Яков посещал немецкую гимназию, и общался со сверстниками-австрияками на их родном немецком языке, вследствие чего по-немецки Блюмкин говорил без акцента. Но тут началась первая мировая война, и 3 сентября 1914 года Львов в ходе Галицийской операции был взят русскими войсками. Уже через день в городе начала свою работу канцелярия графа Георгия Алексеевича Бобринского, который был назначен Военным генерал-губернатором новообразованного Галицийского генерал-губернаторства. Отец Блюмкина Гершель Блюмкинд, бывший до этого мелким чиновником на австро-венгерской службе, остался на своем месте в городской канцелярии и стал называться Григорием Исаевичем Блюмкиным.

Однако летом 1915 года началось австро-немецкое контрнаступление, и 14 июля Львов был оставлен русскими войсками. Григорий Исаевич вместе с семьей был эвакуирован в местечко Сосница неподалеку от Чернигова. Оттуда он вскоре перебрался в Одессу – на родину его супруги, приходившейся Шломо Розенблюму двоюродной сестрой.

После Февральской революции сестра Якова Блюмкина Роза и старшие братья Лев и Исай окунулись с головой в революционное движение. Не отставал от них и 16-летний Яков. В ноябре 1917 года он примкнул к отряду матросов, участвовал в боях с частями украинской Центральной Рады, а в начале 1918 года совместно с Моисеем Винницким («Мишкой Япончиком») участвовал в экспроприации ценностей Государственного банка.

В мае 1918 года Блюмкин и Рейли приезжают в Москву. Блюмкин поступает в ВЧК, а Рейли – в распоряжение главы английской дипмиссии Брюса Локкарта.

В задачу миссии Локкарта входило любыми путями вернуть Россию в состояние войны с Германией. С этой целью в июне он пытается организовать покушение на Ленина, но информация о подготовке покушения просачивается в ВЧК, и митинг на всякий случай отменяют.

Тогда-то в головах британских разведчиков и созревает план убийства германского посла. По мысли британцев, если посол будет убит сотрудниками ВЧК, Германия непременно объявит войну России. Именно поэтому Блюмкин и его напарник Андреев как бы случайно оставили важные улики – портфель с удостоверениями сотрудников ВЧК.

Однако Локкарт и Рейли оказались плохими аналитиками – они не учли то обстоятельство, что мир с Россией был германцам важнее, чем жизнь именитого дипломата, и МИД Германии в лице статс-секретаря Рихарда фон Кюльмана удовлетворился извинениями Ленина.

Таким образом, план англичан провалился, и вторично ввергнуть Россию в мировую войну британцам не удалось. Локкарт бежал из России и стал ближайшим советником Черчилля по русским делам, а Рейли ещё многократно участвовал в контрреволюционных авантюрах пока в сентябре 1925 года не был пойман у деревни Аллекюль при переходе финской границы.

После многочисленных допросов в ОГПУ 5 ноября 1925 года Рейли вывезли в ближайшее Подмосковье, в Богородский лес у Сокольников, и убили выстрелом в голову. Так закончилась карьера супершпиона (Версия событий дана по данным источника)